Игра в АУ, часть 10

[Bri]

Тема - АУ по любому из клипов группы. Мой фик - под катом, фик Chumy - в комментариях.

Название: I know I’ll fade
Фандом: One direction
Персонажи: Зейн Малик
Объём: 820 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG-13
Саммари: Зейн получает свое письмо в понедельник. «Мистер Малик, вы были избраны участником сорок второй Чистки. Двадцать третьего августа текущего года вы должны...» Он не читает дальше. Остается меньше недели.
Авторские примечания: АУ по клипу “Gotta be you”. Deathfic. Беты все так же нет.

Зейн получает письмо в понедельник. «Мистер Малик, вы были избраны участником сорок второй Чистки. Двадцать третьего августа текущего года вы должны...» Он не читает дальше. Остается неделя.

В понедельник он молчит. Позволяет себе не думать о смятом письме.

Во вторник он говорит сестрам. Делает кофе и, словно между прочим, объявляет:
– Мне надо будет скоро уехать. В воскресенье.
Сафаа непонимающе хмурится.
– Но занятия начинаются только...
– Он говорит не о занятиях, – перебивает ее Дония. Не смотрит на Зейна, убирает недоеденный завтрак в холодильник (они не могу себе позволить выбрасывать еду, никто не может себе этого позволить, несмотря на все старания правительства) и уходит в свою комнату.

В среду он отправляется гулять. Ходить без дела по городу не запрещено, но могут быть проблемы. Могли бы быть, но он в списках, что ему еще могут сделать? Он считает пустые дома, сбивается, считает снова.

В четверг и пятницу он спит.

В субботу он снова перечитывает письмо. Полностью, несколько раз. «Избраны участником сорок второй Чистки». Участники. Словно Чистка – это что-то, в чем ты сам решаешь принять участие. Побыть, вернуться домой и рассказать родителям. Только вот родителей нет. Отца – полтора года. Мамы – год. Одиннадцатая Чистка. Восемнадцатая Чистка. Тогда давали меньше времени, чтобы подготовиться. Чтобы смириться. Меньше времени, чтобы участники не вздумали сбежать. Поначалу побегов было много. Успешных – ни одного.

В воскресенье Зейн встает рано. Оставляет свой завтрак младшим, его все равно вечером покормят. Так говорят. Целует два лба – они пытаются держаться, не плакать, но Сафаа почти сразу отворачивается, прячет лицо. Он смотрит на дверь комнаты Донии, нервно проводит пальцами по волосам. Если она не выйдет попрощаться… Он сам не смог попрощаться с отцом. Отказался. Ушел на весь день и сидел у реки, пока не скурил последние четыре сигареты. Кажется, это были вообще последние. Когда вернулся, мать ничего не сказала. Обняла крепко и долго держала. Так же крепко обняла его спустя полгода, когда прощалась уже она.

Зейн надевает куртку, выходит из дома – в последний раз, – и на улице его догоняет Дония. Сжимает его в объятиях так крепко, что Зейн боится синяков. Боялся бы раньше.
– Прости, – говорит она.
– Все нормально, – криво улыбается он.
Она кусает губы – его всегда раздражала эта привычка.
– Я думала, что следующей буду я. Я старше.
Он ничего не отвечает. Сейчас это работает не так, они оба знают. Раньше – да, списки составлялись по возрасту. Сейчас же Зейн лишь рад, что не застанет момента, когда Сафаа и Валия получат письма. Если они их получат, исправляет сам себя он. И почти верит.
– Береги их, – кивает он в сторону дома.
– Сколько смогу.
Лишь это сейчас и возможно обещать.

Зейн садится на поезд – все было подробно описано в письме. Вагон совершенно пуст. То ли так мало желающих куда-то путешествовать, то ли его балуют напоследок. Или же просто на поездах некому ездить. Ему не совсем понятно, зачем пускать поезд для него одного, особенно когда… Но ему давно ничего не понятно. Примерно со дня первой Чистки. Тогда она еще называлась просто Чисткой. Никто не знал, что спустя три месяца последует вторая. Сейчас Чистки проходят почти каждую неделю. И каждую неделю Премьер-министр объявляет «Осталось совсем немного, наша страна на пороге восстановления. Мы должны быть благодарны нашим братьям и сестрам, матерям и отцам, за их участие…». Участие, снова это слово. Премьер-министру сорок семь лет. Зейн готов поспорить, что родители того тоже еще живы. После восьмой Чистки в стране не осталось людей старше сорока лет. Не должно было остаться. После тридцатой средний возраст населения упал до двадцати трех лет. По официальным данным.

Зейн сходит с поезда и идет, сверяясь с картой. Нужное место – в лесу. Он не знает, всегда ли так – места предыдущих Чисток не объявлялись официально. Поначалу – из опасений, позже – по привычке. Рядом с Зейном идут четверо парней – кажется, один из них приехал на машине, другой оставил у леса мотоцикл. Зейн не знал, что они еще разрешены. Эти четверо знакомятся по дороге. Зейн молчит, делает вид, что не слышит.

На поляне у озера (Зейн лениво задумывается, подбиралось ли это место из-за вида, вроде прощального подарка) уже собралось десятка три людей. Он с облегчением замечает, что среди них нет никого, намного младше его. Пока еще не добрались до самых маленьких.

Кто-то разжег костер – или он уже был, кто знает, – и несколько парней жарят мясо. Зейн не помнит, когда в последний раз видел мясо. Некоторые ребята уже жадно едят. Остальные отказываются. Зейн качает головой, когда предлагают ему. Он не может думать о еде. На самом деле, он ни о чем не может думать. «Сколько еще?», – беспрерывно звучит у него в голове.

Незаметно темнеет. Солнце садится, лишь у костра можно разглядеть чужие лица. И поначалу Зейну кажется, что яркие пятна сбоку – это искры, но слишком ярко, слишком много…
– Как фейерверки, да? – шепчет парень рядом. Один из тех, четырех. Зейн слегка жалеет, что постарался сразу забыть его имя. Так странно осознавать, что в этот момент рядом нет никого, чье имя он бы знал.
Зейн смотрит на него. Тот почти улыбается.
– Красиво.
И Зейн кивает. Действительно, красиво. Все могло окончиться хуже, куда ху…

@темы: One direction, Фанфики

Comments

[Chumy]

Название: Even my dad does sometimes
Фандом: One direction
Персонажи: Луи Томлинсон, Гарри Стайлз, Лиам Пейн, Зейн Малик, Найл Хоран, Марк Томлинсон
Тип: джен
Рейтинг: PG
Саммари: Гарри все еще не понимает, зачем Луи это нужно. Но когда Луи включает свет и развешивает мокрые снимки на просушку, он начинает соображать
Авторские примечания: АУ по клипу “Story of my life”. Небечено. Спасибо Эду Ширану за название и дозу ангста. Я могла где-то ошибиться в описании процедуры, ибо ориентировалась на статью, а не личный опыт.


Когда Луи забирает у Лиама запасные ключи от гаража, где они обычно репетируют, парни не удивляются. Несмотря на все внешнее раздолбайство, Луи на удивление ответственный, и очень переживает, когда у него что-то не получается. Они все списывают на дополнительные репетиции.
Но все оказывается немного не так. Когда Луи вручает Гарри список с непонятными названиями и адрес магазина – "Я узнал, это рядом с твоей булочной, купи, вот деньги" – Гарри долго вчитывается и непонимающе трясет головой. Луи нетерпеливо сует ему деньги и исчезает. Большую часть названий Гарри видит впервые. Зейн, которого он привлекает в качестве консультанта, тоже. От Лиама и Найла толку мало, но и им показывают этот список. Гарри пожимает плечами и кладет список на тумбочку в коридоре, чтобы не забыть перед сменой, и именно там его находит Робин.
– Гарри, – удивленно хмыкает он, читая, – ты увлекся фотографией?
– Фотографией?
– Ну да, – Робин поднимает вверх список. – Это же реактивы. Для проявки, фиксажа...
– Нет, это Луи просил, – отвечает Гарри. - Реактивы для фотографии?
Робин смеется.
– Да, Гарри. Пленочные фотоаппараты, помнишь? Пленку можно проявлять самостоятельно. И фотографии печатать. Если у Луи будут вопросы, пусть обращается, я занимался когда-то, что-то вспомню.
Гарри кивает и торопится в булочную. Пленки? Он не помнит, когда в последний раз держал в руках не цифровую камеру. Зачем бы это Луи?

Он покупает только три наименования в темном магазинчике с зевающим пожилым продавцом. Тот удивленно поднимает брови и хвалит увлечение Гарри, но усмехается, когда Гарри говорит, что его просто просили купить и он ничего в этом не понимает. Луи хмурится, когда Гарри объясняет, что денег хватило только на это, но благодарит и не комментирует.
– Ты проявляешь пленки? – интересуется Гарри. – Робин сказал, что это реактивы для проявки фотопленок.
– А они еще существуют? – удивляется Лиам. Зейн закатывает глаза, Найл привычно смеется, но Луи ковыряет асфальт ногой - у него появилась привычка гонять летом босиком при первой возможности.
– Лу?
– Да, они существуют.
Он меняет тему так резко, что Гарри подозревает неладное, но не решается лезть.

Они все время ошиваются друг у друга. Родители Лиама выделили им старый гараж, где они устроили площадку для репетиций и место для попоек. Там нет звукоизоляции, и они наверняка мешают – сестры Лиама постоянно кричат им, чтобы они заткнулись, но родители, Карен и Джофф, не возражают. Карен как-то отводит Луи в сторону – он самый старший и умеет произвести хорошее впечатление, его любят чужие родители, – и благодарит за то, что Лиам больше не один. "У него никогда не было друзей", – говорит она, вытирая слезы, и Луи кивает с неловкой улыбкой. "А теперь у него есть вы".
Она не просит присмотреть за ним и не бросать, и Луи не обещает, но они оба понимают, что договорились.
У Найла мало места, они живут втроем с отцом и братом, и, хоть Бобби с удовольствием помогает им сделать что-то для их бесконечных проектов, у Хоранов впятером не то что не развернуться – не поместиться толком.
У Луи прекрасная мама, такая же веселая и язвительная, как он, и она шикарно готовит, но у нее, кроме Луи, еще четверо дочерей. Они обожают всех парней, но требуют к себе внимания, и это очень мило, в небольших количествах, но в семье Томлинсон не знают такого понятия.
Мама Гарри всегда их кормит, и Робин, ее муж, очень хорошо относится ко всем, но Анна никогда не стесняется выгнать их за шум и погром в доме, а шум и погром – их постоянные спутники.
У Зейна строгий, хотя и приветливый, отец, и они сами немного стесняются ходить к Маликам, опасаясь нарушить какие-то правила, которых они не знают. К тому же, у Зейна тоже три сестры.
Но все равно они постоянно околачиваются друг у друга. Гарри не сразу замечает, что Луи пытается увильнуть от визитов к Зейну и Гарри. И не сразу понимает, почему.

Он открывает дверь в гараж, и нарывается на гнев Луи. Тот что-то делает с кучей бачков, флаконов с резко пахнущими составами, и красной лампой.
Гнев Луи – не самое приятное в этом мире, но Гарри умеет его игнорировать.
– Что это, Лу?
Над барабанной установкой натянута веревка, на которой прищепками закреплены бумажные прямоугольники.
– Сядь, споткнешься, все перевернешь мне, – ворчит Луи. Гарри послушно плюхается на задницу прямо там, где стоял. – Засветил мне отпечаток, скотина.
– Что ты делаешь?
– Клею модель самолета.
– Но это не похоже на самолет.
– Сечешь, Стайлз! – Луи щипцами возит бумагу в ванночке и вытаскивает по писку таймера. Гарри вздыхает. Луи не в духе, очевидно, но не выгоняет, и он терпеливо сидит и смотрит, как Луи укладывает бумагу под непонятное устройство с лампой, включает таймер, потом кладет в одну ванну, вторую, промывает в чем-то, остро пахнущем уксусом и кидает в таз с опущенным в него шлангом.
Гарри не скучно – Луи всегда придумывает что-то интересное, даже если не дает в этом участвовать, но и то, что разрешает смотреть – уже неплохо. Робин рассказывал, что раньше все сами могли проявлять и печатать пленки, даже показывал пару катушек, они с Гарри рассматривали на просвет негативы. Гарри все еще не понимает, зачем Луи это нужно.
Но когда Луи включает свет и развешивает мокрые снимки на просушку, он начинает соображать.

На снимках Луи совсем маленький, ему не больше пяти. Чаще всего на фото с ним мама и бабушка, иногда дед и вторые бабушка с дедушкой, родители его настоящего отца. Никогда отец – Гарри знает, что он ушел, когда Луи был совсем крохой, и они почти не общаются. И только один раз – Марк.
Он называл Марка папой с детства, он взял его фамилию. Но все равно не был ему родным сыном.
Когда Джей и Марк сказали детям, что разводятся, Луи ночевал у них две недели по очереди, чаще – у Гарри. Но потом он вернулся домой, помогать с сестрами.
На тех фотографиях, что он печатает, у него еще нет сестер. На большинстве – нет и Марка.
На тех фотографиях, что он печатает, еще Луи Остин, единственный у мамы.
Гарри молча обнимает его со спины и не отпускает, когда Луи напрягается.
– Хаз. Хаз, пусти.
Гарри не отпускает. Он не слишком умеет выражать словами свои чувства, ему всего семнадцать, и рисковать он не хочет.
Луи молчит долго.
– Папа научил когда-то. Требует усидчивости и аккуратности, мне их не хватало. А тут я загорелся, было так интересно, и тогда Физзи только родилась, Лотти была совсем мелкая, а так он со мной проводил время. Только со мной. Я думал, забыл все, но руки помнят.
Гарри обнимает его до тех пор, пока Луи не накрывает его руку своей.
Он обожает своих сестер и готов ради них на все, и делает все, чтобы они как можно меньше пострадали от развода родителей, только почему-то не думает, что сам заслуживает того же.

Они ждут его в гараже, и Луи, открыв дверь, щурится подозрительно.
– Что за осада? Что вы трогали руками?
Он обычно убирает к репетициям свое фотохозяйство, но в этот день репетиции не должно быть, Найл должен был уехать с Джошем в соседний городок, но сидит вместе со всеми на старом, видавшем лучшие годы, диване.
– Мы ничего не трогали. Вот, мы принесли, – успокаивающе говорит Зейн, вставая и вытаскивая из кармана катушку непроявленной пленки. Все тоже достают пленку, Лиам виновато пожимает плечами – "У меня только проявленная, папа все сразу печатал", – и Луи смотрит на все это с нечитаемым лицом.
– Ну, Лу, научи нас, – дергает его за рукав Найл. – Я еле нашел дома эту пленку. Даже отец не знает, что там отснято.
Луи молча отходит к увеличителю – Гарри уже знает, что это, – и стоит там, включая и выключая лампочку, с минуту.
Он кивает и разворачивается, и они тактично делают вид, что в полумраке не видят, что глаза у него мокрые.

Впятером сложно, они мешают друг другу, Луи орет на них, Найл разливает стоп-ванну на пол, и в гараже потом два дня воняет уксусом, у Лиама никак не получается заправить пленку в бачок для проявки, они тратят все карманные деньги на реактивы, Гарри роняет, разумеется, увеличитель и рвет его провод, Зейн путает фискаж с проявителем и запарывает несколько отпечатков, Найл чуть не засвечивает пленку, забыв выложить фотобумагу для проверки, но в конце концов,у них получается. Они по паре раз прогоняют на старой пленке все действия, каждый, и как-то находят дело для каждого, и так дело спорится гораздо быстрее. Найл лихо заправляет пленку в бачок в полной темноте, на все попытки подкрасться к нему и сбить реагируя хохотом и громким матом, Лиам работает с увеличителем, Зейн следит, чтобы бумага лежала в конверте и чтобы комната была полностью темной, без щелей, Луи смешивает реактивы и разливает их по кюветам, потому что он один не путает постоянно щипцы для проявителя и фиксажа, Гарри доверяют промывать снимки в воде и развешивать на просушку.

[Chumy]

И опять не поместилось!


Они забывают про репетиции и занимаются этим неделю, не меньше, вытаскивая из дома все старые пленки, которые есть. Фотобумага не дешевая, и они тщательно выбирают, что печатать, сталкиваясь головами над пленкой в увеличителе. Робин, узнав об их новом хобби, приносит им три пачки фотобумаги, хвалит технику и Луи, и уходит, отмахиваясь от благодарностей.
Когда у них заканчиваются пленки, на веревках в гараже висят десятки детских фото. Не идеально напечатанные, где-то с отпечатками пальцев, где-то слишком светлые или недостаточно контрастные, но там они все. Зейн с младшей сестрой, Луи с дедушкой, Гарри с мамой и Джеммой, Найл с братом, Лиам со всей семьей, в парадном костюмчике, за который его нещадно дразнят. Фото с семейных праздников, с каникул, с поездок на море, с первых школьных дней и футбольных матчей, с первыми гитарами и младшими сестрами.
Они, наверное, первый раз включают свет, когда высыхает последняя партия, и не спешат их снимать. Ходят, смотрят, рассказывают истории. Показывают, наконец, родителям результат их пропадания в темном гараже.

Марк, приехавший проведать девочек, приходит вместе с Джей. Луи поджимает губы, но Марк берет его за плечо и не отпускает, ходит и рассматривает каждый снимок вместе с ним. Гарри не знает, видел ли он раньше эти детские фотографии Луи, те, на которых он еще не был Томлинсоном. Но Марк говорит только:
– Тебе было всего девять, а ты все помнишь. Ты молодец, сынок.
Плачущую Карен приходится увести из гаража силой, но Лиам и Зейн справляются, когда Луи, опасно жалобно жмурясь, сам бросается Марку в объятия.

[Bri]

Chumy,
Да я сама прослезилась под конец!
Снова скажу - потрясающе умеешь простые, казалось бы, истории писать так, что они становятся чудесными.
И Гарри тут такой... Вроде его тут не особо больше прочих, но Гарри этого фика - awwww. И Луи очень Луи. Вообще их всех тут обнять и не отпускать.

И вот фотография и вся эта проявка было именно тем, из-за чего бондились моя мама с ее отцом. Именно их делом. Я как-то забыла об этом, а сейчас прочла фик и вспомнила.

[Chumy]

Bri, какой шикарный постапокалипсис. Или антиутопия. Блин, ты всегда так показываешь мир кусочком, что мне хочется влезть и разобраться полностью - почему так, чего они этим добиваются, какая политическая подоплека, как это работает?))
И вот "В четверг и пятницу он спит" - почему-то особенно задевает.
И я, разумеется, терзаюсь, с кем же он разговаривал напоследок)

Я фотографией сама не занималась, то есть на пленочный снимала, но не проявляла и не печатала, хотя всегда хотела, только один раз на лабах в универе уже мы пленку проявляли, но там моя работа была хорошо отснять спектр и заправить пленку в бачок) Мы с папой в моем детстве бондились через астрономию)
И мы вот опять еле разминулись, я тоже сначала думала писать по Gotta be you)

[Bri]

Chumy,
Для чего это - типа избавиться от лишних ртов. Причем хорошо прогнав пропаганду о "добровольном участии" и все такое. Вначале оправдывая, что "дорогу молодежи" и избавляясь от стариков. И вот каждый раз "ну вот мы почти-почти добились нужного". И вроде ограничивают ресурсы, но очень странно. Но вопросов некому уже задавать. Еще почему удобно от старших - скоро некому будет думать о том, как было раньше.
Почему не сопротивляется тот же Зейн - а все равно найдут. Бежать некуда. А еще без очереди сестрам письма пришлют.
Я книгу читала год назад, подростковая фантастика, но такая о 20ых годах 21ого века. О том, как резко обеспокоились все о экологии и ресурсах, и ввели вроде "35 минут воды в день на семью", "хочешь полчаса компьютера в неделю - должен сделать что-то, чтоб восстановить ресурсы". Оно страшно именно тем, что легко это представить. Там всяких убийств не было, но как-то сильно на меня повлияло тем, что показало, как быстро люди именно вроде нашего времени могу смириться с чем-то таким.

А кто говорил с ним - я не придумала) Лиам или Гарри, наверное.

А еще ты и твои ресерчи) я специально проверяла, что 23ье августа следующего года - воскресенье.

[Chumy]

Bri, да, вот, кстати! Я вот вспомнила клип - холодно ж у них, блядь, в августе!))
Ресерчи да)) Я такой, я задрот) Я полдня читала про проявку и печать)

А это все в каких масштабах? Страна, континент, мир? И как бы средний возраст 23, это ж дети, они ж не умеют ни хрена, как раз 30-40 должны бы размножаться, имхо.

[Bri]

Chumy,
Ну что, юные специалисты. Не знаю, я это придумала за полвечера)))) я не могу прямо уж настолько продумать, я вам не премьер-министр)И опять же. "Официально". Официально 23 года. Сомневаюсь, что так уж реально. Два десятка 40-50летних на полмиллиона 20летних - удобно!

И я начала думать, как, это лишь Соединенное Королевство или дальше, но мне стало лень, и я не писала в фике конкретно этого)